10'92

— Тогда ты с Алёной ещё не встречался.

Старший оперуполномоченный лишь усмехнулся.

— Сергей, организуй всё это я, тебя бы уже могильные черви доедали. Вот ты в любовь с первого взгляда веришь? Нет? И правильно делаешь, я тоже не верю. Алёна мне сразу понравилась, но не до такой степени, чтобы из-за неё не просто на должностное преступление идти, а ещё и самому головой рисковать, рыцаря на белом коне изображая. Да и ты мне в любом случае уже не соперник был, так? Ну вот. А Мальцев зарвался, недолго ему на свободе гулять оставалось. Дальше — допрос за допросом, окрутил бы Алёну без всякого труда.

Не имело смыла лезть в бутылку, и всё же я не удержался и сказал:

— Ты и окрутил.

— Я бы по-другому это назвал, — покачал головой опер, затушил сигарету и повертел головой, но ничего похожего на мусорное ведро не увидел и сунул окурок в пачку. — Она беззащитная, что ли. Вызывает желание оберегать и защищать. «Мы в ответе за тех, кого приручили», если читал.

Лично во мне Алёна будила совсем другие желания, но, поразмыслив, я с Козловым согласился. Да, было в блондинке что-то такое. Наивность — не наивность, так сразу нужного слова и не подобрать, особенно после ста пятидесяти грамм рома.

Я мучиться не стал и перескочил на другую, куда более актуальную для меня тему.

— То есть ты не знал, что я здесь буду?

— Знал бы, не приехал, — прямо заявил оперативник. — Сам посуди, самое смертоносное оружие в нашей стране — кухонный нож. Да и на кой мне себе и Алёнке нервы трепать? Поговорить с тобой и в городе мог. Только смысл? Пользы с тебя никакой. Не узнал ведь, кто цыган пострелял?

— Не узнал.

— Вот видишь! — Козлов зябко поёжился в своём пиджаке и потёр ладони, подышал на них, но уходить в дом не стал. — Хочешь совет? — спросил вдруг он.

— Валяй.

— Осторожней с Андреем.

— В смысле? — напрягся я. — Ты о чём?

— А кто нас всех здесь собрал?

Я на миг задумался, потом медленно покачал головой.

— Не он.

— Не он, — кивнул Козлов. — Аня всё организовала. Но так даже хуже. Твой товарищ не сам по себе, им баба как хочет, так и вертит.

После сегодняшней подставы крыть мне было нечем, я только поморщился. Но, как оказалось, опер сказал ещё не всё.

— Мы так и не выяснили, кто взял из дела и передал Мальцеву ту фотографию, но зато установили, откуда его шурин вообще узнал об Алёне и грядущем разводе, — произнёс капитан и пристально уставился на меня. — Есть какие-нибудь догадки на этот счёт?

Я промолчал.

— Рустам Садыков на допросе показал, что в его обязанности входило снабжать водкой кафетерий. Там он познакомился с Анной Окуневой, которая и рассказала об интрижке сменщицы. Просто так, по доброте душевной. К слову пришлось. Умысла, по крайней мере, не просматривается. Никакой корысти. На первый взгляд…

Я поверил сразу. Будто щёлкнуло что-то в памяти, сошлись кусочки мозаики.

«Чёрт плешивый», — позвал Мальцева шурин, когда заявился с бандой на склад, и точно так же обозвала коммерсанта в один из наших разговоров Анна.

— Алёна в курсе? — спросил я.

— Только ты и я, — заявил Козлов, распахнул дверь и с порога заявил: — Ну Андрей, наливай!

Мы выпили, и вновь я на ром не налегал, переставил стул к печке, сидел, грелся и баюкал в ладонях гранёный стакан. Андрей поначалу посматривал на меня с какой-то даже опаской, потом расслабился. И алкоголь подействовал, и мы с Козловым поводов для беспокойства не давали. Спокойно общение шло, ровно.

Но когда опер вышел в уличный туалет, Андрей не утерпел и спросил:

— Вы чего так долго стояли? Нормально всё?

— Всё отлично. Не парься, — успокоил я приятеля, мы чокнулись и выпили.

— Э, нет! — усмехнулся Фролов. — Вот попариться я сегодня непременно схожу! Ты как?

Я взглянул на часы и покачал головой.

— Без меня, пожалуй. Нам уже ехать скоро.

— Да оставайтесь! Места всем хватит.

— Самоубийцу нашёл? — поморщился я. — Дюша, лучше даже не начинай.

Вернулся с улицы Козлов, следом появились раскрасневшиеся девушки. Все снова сели за стол, но уже шёл восьмой час вечера и совсем стемнело, так что мы с Зинкой почти сразу стали собираться.

Начались охи и ахи, но всё впустую. Оделись, попрощались и поспешили к остановке. Куда дольше препирался с Зинкой, заставляя накинуть мою ветровку; насилу уломал. Подействовала только угроза нажаловаться Борису Ефимовичу.

На этот раз плутать не пришлось, ещё и автобус подошёл к остановке практически сразу; продрогли на ветру, но не так сильно, как днём. Задний ряд сидений оказался пуст, я развалился там и обнял Зинку, прижал к себе. Та положила голову мне на плечо, и какое-то время ехали молча, а потом девчонка друг встрепенулась и спросила:

— А тебе нравится, как у Алёны внизу подбрито?

К этому времени меня уже немного укачало, да ещё и разморило в тепле, поэтому я озадаченно уточнил:

— Ты о затылке, что ли?

— Я, Серёжа, об интимной стрижке! — выпалила тогда девчонка.

Сонливость как рукой сняло, и я потребовал объяснений:

— С чего ты взяла, что я знаком с интимной стрижкой Алёны?

— Ой, только не надо выкручиваться!

— Я не выкручиваюсь. Я задал конкретный вопрос.

Зинка поджала губы, потом сказала: