1. Тигр стрелка Шарпа / 2. Триумф стрелка Шарпа / 3. Крепость стрелка Шарпа (сборник)

Представший перед воротами Внутреннего форта Гавилгура юный всадник был высок, строен, самоуверен и дерзок. В длинном белом шелковом одеянии, перехваченном красным кожаным ремнем, на котором висели инкрустированные драгоценными камнями ножны с дорогим тулваром, он не просто попросил открыть ворота, но потребовал это тоном, не терпящим возражений. Отказывать ему не было причин, поскольку дорогу между фортами никто не закрывал и сообщение по ней проходило регулярно, но что-то в поведении и вызывающих манерах юнца задело бдительного Гопала, и он послал за полковником.

Додд не заставил себя ждать и прибыл к воротам через минуту в сопровождении нового сержанта, лицо которого не оставлял в покое нервный тик. Всадник тут же набросился на полковника, требуя наказать Гопала за самоуправство, но Додд лишь сплюнул и повернулся к Хейксвиллу:

– Зачем кому-то выезжать из этих ворот на коне, если до соседнего форта можно дойти и пешком?

– Не могу знать, сэр, – ответил сержант. Одет он был в белый мундир с черной перевязью через плечо, знаком его нового звания, хотя какого именно, оставалось неясно.

– Прогуливать лошадь там негде, – продолжал Додд, – а значит, остается предположить, что он желает отправиться на равнину. То есть в британский лагерь. Спроси, Гопал, какое у него дело.

Отвечать молодой человек наотрез отказался. Полковник равнодушно пожал плечами, достал пистолет и направил оружие в голову незнакомца. Сухой щелчок курка отозвался неприятным, тревожным эхом. Всадник заметно побледнел и снова закричал на Гопала.

– Он говорит, сахиб, что имеет поручение от килладара, – объяснил Гопал.

– Какое поручение? – спросил Додд.

Объясняться юноша явно не желал, но хмурое лицо полковника и нацеленный в лоб пистолет оказались весьма убедительными аргументами против упрямства. Из висевшей на поясе сумки был извлечен запечатанный пакет. Молодой человек показал печать килладара, но красная восковая нашлепка с оттиском обвившейся вокруг клинка змеи не произвела на Додда никакого видимого впечатления.

– Кому адресовано письмо? – спросил он, жестом показывая, что посланец должен повернуть пакет.

Всадник подчинился, и Додд увидел, что письмо предназначено старшему офицеру британского лагеря. Писарь, по-видимому, плохо знал английский, и чужие буквы давались ему с трудом, но смысл был достаточно ясен. Поняв, в чем дело, полковник шагнул вперед и схватил лошадь за уздечку.

– Стащите его с седла, – велел он Гопалу, – отведите в караульную и пошлите кого-нибудь за Ману Баппу.

Юноша попытался сопротивляться и даже положил руку на золотую рукоять тулвара, но люди Додда легко доказали свое превосходство. Сам Додд взбежал по ступенькам на стену, знаком дав команду Хейксвиллу следовать за ним.

– Все ясно! – прорычал полковник. – Килладар намерен вступить с британцами в переговоры. Хочет мира.

– Я думал, что здесь нам ничто не страшно, сэр, – с некоторым беспокойством произнес сержант.

– Разумеется. Но Бени Сингх – малодушный трус. Жизнь в его представлении – это женщины, музыка, игры, и ничего больше.

Обадайя Хейксвилл был вполне согласен с таким представлением о жизни, но по понятным соображениям предпочел промолчать. Сам он подал себя Додду как оскорбленного солдата, почитающего войну британцев с маратхами несправедливой. «Не наше это дело, сэр, воевать здесь, – уверял он полковника. – Земля принадлежит нехристям, так ведь? И пусть они черномазые и безбожники, но красным мундирам тут не место».

Додд, разумеется, не поверил такому объяснению. Он считал сержанта обычным дезертиром, сбежавшим от каких-то неприятностей, но винить его в этом не мог, потому что и сам поступил точно так же несколько лет назад. В общем, ему не было дела до мотивов Хейксвилла, главное, чтобы сержант исполнял свои обязанности, то есть дрался с врагом. Додд полагал, что индийцы будут воевать охотнее и лучше, если приказы им отдает белый.

– В англичанах, – сказал он перебежчику при первом разговоре, – есть то, что называется силой духа. И туземцам это придает основательности.

– Придает чего, сэр? – удивился Хейксвилл.

Бестолковость сержанта заставила полковника нахмуриться.

– Вы, случайно, не шотландец?

– Господи! Конечно нет, сэр! Упаси боже! Нет, сэр, не шотландец и не валлиец какой-нибудь. Чистокровный англичанин, сэр. Во всех отношениях. – Щека у него возмущенно задергалась. – Англичанин, сэр, и тем горжусь.

В результате Додд выдал Хейксвиллу белый мундир и черную перевязь, а потом и поставил во главе роты.

– Сражайтесь достойно, сержант, – бросил он на ходу, поднимаясь на стену, – и я произведу вас в офицеры.

– Я вас не подведу, сэр. Буду сражаться. Рвать врага зубами. Можете не сомневаться.