1. Протокол "Наследник"

С другой стороны, я, кажется, понял еще одну причину, по которой его могли посчитать предателем короны. Если он стырил пусть отработанный, но строго под учетный найниит, то даже при отсутствии информации по проекту «Гибрид» мужика вполне могли посадить. Насчет мятежа, правда, не совсем понятно, но кто знает? Может, перегоревшим найниитом дело не ограничилось, пропажу обнаружили, а после этого началось служебное расследование? Расхэ, к примеру, вызвали во дворец, прижали к стенке, а мятежом назвали обычное сопротивление при аресте? Может, кому-то было выгодно представить дело именно в таком свете? Может, кто-то хотел, чтобы опального ученого посчитали предателем? Ну хотя бы для того, чтобы был законный повод его уничтожить, а заодно прибрать к рукам бесценные патенты?

Сощурив глаза, я покосился на неумолимо подбирающееся к зениту солнце и со вздохом поднялся: все это пока что догадки, а мне, между прочим, пора топать дальше.

Виноват Расхэ или нет, на мои планы это существенно не влияло. Однако когда появится время и доступ в Сеть, я непременно выясню правду. Это меньшее, что я мог сделать для человека, который, сам того не зная, помог мне выжить и подарил второй шанс, который я постараюсь не упустить.

* * *

На следующем привале я все-таки попробовал еще раз создать некое подобие перчатки из найниита. Ну или хотя бы напальчник, которым можно дырки в деревьях ковырять.

Думал, все просто будет — раз-два, и вот у меня уже в наличии крутой девайс, который даже без привычной магии сделает меня избранным.

И вот уж был облом из обломов, когда обнаружилось, что мои успехи в управлении найниитом равны нулю. Вероятно, потому, что я — не Адрэа Расхэ, и меня никто не учил усилием воли влиять на некую мелкокристаллическую хрень, которую нельзя даже толком увидеть.

Нет, Эмма делала это прекрасно. Только скажи, и у тебя в распоряжении мгновенно появится и суперперчатка, и практически неубиваемый ножик, и все, что душе угодно. Но мальчишка на записи делал это сам, без помощи модуля! Тогда как я даже крохотную капельку найниита на кончике пальца создать не смог.

От такого фиаско я откровенно приуныл. На какой-то момент даже подумал, что, может, ну его нафиг? Пока есть Эмма, я и так проживу. Но сдаваться был не приучен, зависеть от модуля не хотел, поэтому вскоре встряхнулся, припомнил алгоритм, по которому Расхэ-старший обучал мелкого, и мысленно повторил про себя: «Представить результат. Проговорить задачу. Сконцентрироваться. Передать мысленное усилие на найниит»…

Само собой, это проще было сказать, чем сделать. Но гораздо больше напрягало то, что на начальных этапах я даже не мог увидеть результаты своего труда. Пришлось обращаться к Эмме, просить ее каким-нибудь образом подсветить найниитовые частицы. И она смогла это сделать, предварительно сгрупппировав их так, чтобы они стали видны обычным зрением, так что в какой-то момент у меня в глазах прямо-таки зарябило. Более того, нагрузка на глаза настолько возросла, а появившееся передо мной изображение оказалось настолько ярким и бешено-сумбурным, что я зажмурился и на протяжении какого-то времени был просто не в состоянии открыть глаза.

Наверное, нечто подобное испытываешь, если выходишь из темной комнаты в ярко освещенную прихожую, где в тебя выстреливают целым снопом разноцветных огней из установленных по углам прожекторов, а на голову без предупреждения обрушивают неоновый ливень, из-за которого перед глазами повисает сплошная радужная пелена. Различить что-либо в этой мешанине красок совершенно невозможно. Яркий свет безумно давит на мозги. Из-под сомкнутых век непроизвольно текут слезы, поэтому ты инстинктивно закрываешь лицо руками и пятишься обратно в спасительную темноту, будучи не в силах выносить такое количество света.

«Перегрузка зрительного нерва, — бесстрастно констатировала Эмма, когда я смачно выругался. — Угроза носителю крови. Яркость и контрастность подсветки снижены в четыре раза».

Я снова ругнулся.

«Оставь подсветку для одного процента частиц. Яркость уменьши в десять раз».

«Запрос исполнен».

У меня под веками резко стало темно, так что я вскоре рискнул их приоткрыть. И лишь убедившись, что нагрузка стала приемлемой, огляделся уже нормально.

Ну что сказать… найниитовые частицы (вернее, собранные из них довольно крупные образования) и окружающее их поле я теперь действительно видел. Криво, косо, очень и очень неполно, но видел. И выглядело это, прямо скажем, странно. Я вдруг обнаружил, что нахожусь посреди полупрозрачной сферы шириной чуть больше двадцати шагов, внутри которой, как и раньше, росли кусты, трава и деревья, но при этом пространство между ними заполнилось дрейфующими белыми точками, которые, встречая препятствие, ловко его огибали и практически нигде не задерживались.