1. Последнее королевство / 2. Бледный всадник (сборник)

– Датчанина звали Веланд? – спросил Рагнар Эгфрита.

– Да, так его зовут, – подтвердил аббат.

– Зовут?

– Веланд и есть тот, кого мы лечим от ран, господин. – Эгфрит снова посмотрел на меня, будто не веря, что я жив.

– Каких еще ран? – захотел знать Рагнар.

– На него напал человек из крепости, господин. Из Беббанбурга.

Рагнар, разумеется, пожелал услышать всю историю.

Похоже, Веланд вернулся в Беббанбург, заявил, что меня убил, и получил свою награду серебряными монетами. Из крепости его провожало полдюжины человек, в том числе Элдвульф, кузнец, рассказывавший мне сказки в своей кузнице. Элдвульф напал на Веланда и ударил по плечу топором, прежде чем его оттащили. Веланда привезли сюда, а Элдвульфа, если он еще жив, держат в Беббанбурге.

Если аббат Эгфрит думал, что в Веланде его спасение, он просчитался. Рагнар ухмыльнулся.

– И ты дал Веланду приют, хотя знал, что он убил Утреда? – спросил он.

– Это дом Господа, – сказал Эгфрит, – мы даем пристанище всем.

– Даже убийцам? – спросил Рагнар, потянулся к затылку и распустил кожаный шнурок, стягивавший волосы. – Тогда скажи мне, монах, сколько твоих людей отправилось на юг помогать своим товарищам убивать датчан?

Эгфрит заколебался, что само по себе было ответом. Рагнар выхватил меч, и тут монах обрел голос.

– Некоторые ушли, господин, – сказал он, – я не смог остановить их.

– Не смог их остановить? – переспросил Рагнар, мотнув головой так, что мокрые волосы хлестнули его по лицу. – Но ты здесь главный?

– Я аббат, господин.

– Значит, ты мог их остановить. – Рагнар разозлился, наверное вспомнив тела, которые мы выкопали под Гируумом, в том числе тело маленькой датской девочки, на бедрах которой все еще была кровь. – Убить их, – велел он своим людям.

Я не принимал участия в убийстве. Я стоял на берегу, слушал крики птиц, смотрел на Беббанбург и слышал, как клинок вершит свою работу. Брида подошла и встала рядом со мной. Она взяла меня за руку и уставилась за серые, покрытые барашками воды и на огромную крепость на утесе.

– Это твой дом? – спросила она.

– Да.

– Он назвал тебя господином.

– Я и есть господин.

Она прижалась ко мне.

– Думаешь, христианский бог нас видит?

– Нет, – сказал я, удивляясь, как она угадала, что я задаюсь именно этим вопросом.

– Он никогда не был нашим богом, – сказала она сердито. – Мы поклонялись Вотану, Тору и Эостре[9], другим богам и богиням, а потом явились христиане, и мы забыли наших богов, но теперь пришли датчане, чтобы вернуть нас к ним.

Она резко замолчала.

– Это Равн тебе рассказал?

– Кое-что рассказал, но остальное я поняла сама. Это война между богами, Утред, война между христианским богом и нашими богами, а когда в Асгарде война, боги заставляют и нас на земле сражаться за них.

– Мы победим, как ты думаешь? – спросил я.

Вместо ответа она указала на мертвых монахов, лежащих на мокрой траве в окровавленных рясах.

После того как они были убиты, Рагнар вытащил Веланда из постели. Тот явно был при смерти, от его раны дурно пахло, он дрожал, но прекрасно понимал, что с ним происходит. Мы нашли под кроватью его награду – мешок отличного серебра весом с новорожденного младенца и, прибавив серебро к жалкой лепте монастыря, разделили между воинами.

Сам Веланд валялся на окровавленной траве, переводя взгляд с меня на Рагнара.

– Хочешь его убить? – спросил меня Рагнар.

– Да, – ответил я, потому что иного ответа быть не могло.

Я вспомнил, как все начиналось, вспомнил день, когда увидел Рагнара танцующим на веслах у этого берега, вспомнил, как на следующее утро он привез в Беббанбург голову моего брата.

– Мне нужна его голова, – сказал я.

Веланд пытался заговорить, но сумел выдавить только стон. Он не сводил глаз с меча Рагнара.

Рагнар передал меч мне.

– Он острый, – сказал он, – но ты поразишься тому, сколько на это требуется силы. Топором было бы проще.

Теперь Веланд смотрел на меня. У него стучали зубы, его передергивало. Я ненавидел его. С самого начала я его не любил, а теперь ненавидел, но все равно меня коробило при мысли об убийстве, хотя он и так был полумертв. Я уже знал: одно дело – убить в бою, отправив душу храброго бойца в пиршественный зал богов, но совсем другое – лишить жизни беззащитного человека. Должно быть, Веланд уловил мои колебания, потому что попытался вымолить себе жизнь.

– Я буду тебе служить, – сказал он.

– Пусть негодяй помучается, – ответил за меня Рагнар. – Отправь его к подземной богине, только дай ей знать, что он идет, заставь его страдать.

Не думаю, чтобы он сильно страдал. Он и без того был настолько плох, что даже от моих слабых ударов тут же потерял сознание, но все равно у меня ушло много времени, чтобы его убить. Я изрубил его. Меня всегда поражало, сколько усилий требуется, чтобы убить человека. В песнях скальдов все получается легко, но так бывает редко. Мы – упрямые созданья, мы цепляемся за жизнь, нас тяжело уничтожить. Наконец душа Веланда все же отправилась восвояси, а я рубил, пилил, колол и сумел-таки отделить окровавленную голову от тела. Его рот был перекошен агонией, и в этом было хоть какое-то утешение.