1. Хроника одного полка. 1915 год

– Известное дело! А какая нелёгкая вас сюдой занесла? – спросил Иннокентий.

– Да так, для большего разнообразия! – пошутил батюшка.

У отца Иллариона то было примечательно, что у него не было обычного, такого привычного для взгляда поповского брюшка, на котором наперсный крест бы возлежал. Кешка всмотрелся в батюшку.

– А у вас стать ни дать ни взять как у ахвицера!

– Было дело, да только уже давно.

– А што так?

– Говорю же, для большего разнообразия! – снова повторил отец Илларион и хитро улыбнулся.

– А это што такое, как вы сказывали: для большего…

– Разнообразия… А что из дома пишут? – вдруг перескочил на другую тему батюшка.

– Дак… – Кешка был непривычный так подолгу разговаривать.

– А когда потише будет, поспокойнее, может быть, с вами на рыбалку сходим? Тут озёр много!.. – Отец Илларион внимательно смотрел на Иннокентия.

– А у вас тама какая рыба водится? – Кешка не поспевал за батюшкой, но ему стало интересно.

– Ну, если говорить о доме, то сиг, чир озёрный, щука, налим, карась, муксун, в наших краях много всякой рыбы, а у вас?

– На Байкале-море?

– Да!

– Омуль, сиг, налим…

– Как у нас, кроме омуля… А жилка у вас имеется?

– Жилка?.. – Кешка был удивлён, что батюшка знает это слово, он думал, что оно известно только дома, в Листвянке, на Байкале. – Сажен пять-шесть есть, дак только надо ждать, когда подсушит, штоб можно было к воде подойти, тута всё такое топкое, того и гляди, увязнешь, конём вытаскивать придётся…

И разговорились. Кешка шил, отвечал и спрашивал, батюшка смотрел, спрашивал и отвечал, и так они просидели до темноты.

Когда батюшка уже решил попрощаться, Кешка всё же его спросил, а, мол, что такое «для большего разнообразия»?

– А это, – батюшка задумался, – когда ваша хозяйка варит всё пшёнку да пшёнку, а вы ей…

– В ухо!..

– Тут я с вами не соглашусь, вахмистр, а вы ей, мол, рыбки хочется! Вот это и есть «для большего разнообразия», а драться – плохо!

Когда и шитьё, и разговор закончились, батюшка попрощался.

Он шёл в штаб. Вяземский, нёсший до войны придворную службу, привык, что полковые священники всегда рядом и исполняют роль духовников.

«С такими солдатами, как этот вахмистр, войну можно только выиграть!» – с этим убеждением отец Илларион дошёл до штаба и застал Вяземского за письмом. Отцу Иллариону это было на руку, ему хотелось побыть одному и собраться с мыслями. Вот-вот во вновь сформированную 12-ю армию должен приехать протопресвитер военного и морского ведомства отец Георгий Шавельский. Они познакомились в самом начале войны в Ковенской крепости. Протопресвитера Шавельского интересовала церковная жизнь Тобольской епархии, где епископом был ставленник Гришки Распутина – Варнава. Разговор тогда начался и не был закончен и мог быть продолжен в случае ожидаемой отцом Илларионом встречи. Затем и ездил в дивизию, чтобы узнать, когда приедет протопресвитер. А поговорить было о чём – Гришка Распутин родом был тобольский, из села Покровское, а это недалеко, и отцу Иллариону было о нём многое известно.

Кешка проводил взглядом батюшку. На душе отлегло, только в голове рядом с левым ухом ключиком билась мысль: «Для большего разнообразия! Эт значит што, корнет-то меня по уху для большего разнообразий, што ль? Я ить ему ничё не сделал. Попадётся ишо такой, застрелю – для пущего разнообразия! – Кешка стал подниматься и только тут понял, какая такая мысль пришла в его голову: – Што же это? Застрелить человека! Чё удумал! Медведь он, што ли? Иль германец? И батюшки обои заругают, што Василий, што Илларион!»

Утром следующего дня, 19 апреля, № 5-й эскадрон принялся за работу. Было решено, что окопы будут выкопаны на участке примерно в версту от одной берёзовой рощи до другой. Когда-то это была одна огромная роща, между обширным лугом на западе и шоссе Ломжа – Граево на востоке. В середине роща была вырублена с выходом на луг, и на вырубке лет сто назад предок нынешнего хозяина фольварка построил хутор. Сама роща сохранилась, огромная, и распространялась от вырубки далеко на север и далеко на юг. Поэтому окопы должны прикрывать хутор с запада со стороны луга, а главное – защищать выход на шоссе Ломжа – Граево. Остальные пять хуторов в тылу усадьбы превращались в опорный пункт для пехотного полка. По границе луга и рощи следовало прорыть окопы и ходы сообщения к пулемётным точкам, чтобы полностью перекрыть подход врагу, и тогда врагу пришлось бы преодолеть не меньше версты по открытому лугу. У хозяина фольварка нашлись доски, из них сделали ещё десятка два лопат, и работа пошла.