0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

– Ким Хичоль, вы арестованы, – торжественно произнес герцог, не в силах сдержать легкую полуулыбку. – Я, Чон Юно, герцог Кентерберийский, вожак стаи оборотней и признанный лидер антивампирского Сопротивления, временно беру вас под свою ответственность. Скоро вы будете переданы в распоряжение Организации Объединенных Наций и предстанете перед международным военным трибуналом, в процессе которого вынесут приговор как вам, так и всем, кто добровольно совершал преступления против мира и человечности вместе с вами. Вы, конечно, имеете право хранить молчание, потому что ваши действия и так уже достаточно за вас сказали.

– Во, – оценил Ючон, показывая ему большой палец.

Юно небрежным жестом попросил его опустить руку.

– Эх, а я все это время стоял в стороне, – вздохнул Макс. Небо уже стало ясным, весь огонь потух, и магию приходилось использовать лишь для удерживания Хангена на месте, да и то этим занимался один Кюхён. Максу становилось скучно. – Нет, правда. Эта победа стала возможной лишь благодаря мне. Ну, ладно, еще немножечко – благодаря тебе, коллега. Но что я вижу? Все лавры нагло пожинает оборотень! Это самая беспардонная нечисть, честное слово. Вампиры – коварные, а оборотни – бессовестные.

Ханген, который все это время не отрываясь смотрел на своего господина, перевел взгляд на Кюхёна. Немного поколебавшись, он тихо и мрачно попросил:

– Отпусти меня. Ты понимаешь, что я сделаю.

Кюхён в замешательстве прикусил губу, но магическую хватку не ослабил. Тогда Ханген произнес с нажимом:

– Ты ведь тоже любишь. Знаешь это чувство. Разве ты не попробовал бы спасти любимого от страданий?

– Не на того парня ты запал, – улыбнулся Кюхён.

– Как и ты. – Ханген тоже чуть заметно улыбнулся ему в ответ. – Но разве тебя это останавливает?

Кюхён помотал головой. Магические оковы исчезли, и Ханген рванул к господину. Даже будучи человеком, он отличался от других силой и скоростью, что когда–то позволяло ему успешно охотиться на вампиров. Вот и теперь он достиг цели прежде, чем Юно или Ючон успели броситься ему наперерез. Одной рукой Ханген развернул Хичоля к себе, а другой выхватил из-под строгого пиджака длинный кинжал и вонзил его в грудь господина.

Юно отпихнул Хангена в сторону. Хичоль рухнул на асфальт под истошный вопль своего сына.

– Ючон, веди сюда Джунсу, мы не дадим этой твари умереть! – приказал герцог.

Майор кинулся в кафе, чтобы извлечь оттуда уплетающего шоколадки художника.

– Спасибо, – прошептал Хичоль, глядя на Хангена. – Мне стоило, наверное, сходить с тобой на пару свиданий, правда? Жаль, теперь поздно…

Ючон вернулся с Джунсу на руках, как только он закрыл глаза. Художник, спрыгнув на землю, хотел склониться над еще дышавшим злодеем, но Ханген обнял его, аккуратно придерживая за голову.

– Не надо, – попросил китаец. – Позвольте ему умереть, прошу вас.

– Только ради тебя, – серьезным тоном ответил герцог. – Ты прекрасно служил своему господину до последней секунды. Это достойно уважения.

– А че в ООН скажем? – поинтересовался Ючон, хмурясь.

– Ну, я что-нибудь придумаю, – отмахнулся Юно.

Ханген прижал к себе Хичоля и застыл в такой позе, закрыв глаза и слушая последние слабые удары смертельно раненого сердца. В его сознании беспорядочно всплывали разные картины из прошлого: знакомство в прекрасном саду древнего вампира, многочисленные битвы, в которых они сражались плечом к плечу, вереницы красивых женщин, наслаждавшихся ласками господина на глазах у безмолвно ревновавшего слуги, дети, в чьих лицах он с рождения искал и находил любимые черты… Двенадцать веков наглухо запертой страсти и безнадежной верности закончились тем, что он сам убил своего единственного. И, впервые за все эти столетия роняя скупые слезы, прижимал его мертвое тело к себе в окружении врагов. Он раньше никогда не обнимал Хичоля так крепко и долго. Никогда не покрывал его лицо нежными поцелуями, как теперь. Время для него замерло, он был наедине со своими воспоминаниями и бездыханной оболочкой, которая осталась от его потерявшего величие возлюбленного.

Наконец Ханген осторожно опустил Хичоля на асфальт, словно укладывал его, спящего, в постель. Выпрямившись, он встал напротив Юно и сказал, что сейчас готов ответить за все преступления своего господина и именно так, как Сопротивление посчитает нужным. Герцог, до глубины души потрясенный его благородством, разрешил китайцу самостоятельно выбирать между пожизненным заключением и казнью на месте.

– Предпочту немедленную смерть, – деловым тоном объявил Ханген.

– Стой, – встрял Чанмин. Он был совершенно выбит из колеи смертью господина и теперь уже ни в чем себя не сдерживал, действовал по наитию. – Ты тоже не соображаешь, что говоришь. Зачем тебе умирать? Можно вообще избежать пожизненного. Ты же был слугой, все доказательства есть в романе, у Вероники наверняка сохранились копии на жестком диске. Это оправдание! Ни тебя, ни Хёкки не посадят, точно так же, как всех обращенных господином политиков и бизнесменов!