0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Да, — зачем-то соврал омега, в недоумении глядя на едва обретших новые жизни вампиров. Объяснить убийство детей он еще мог, но их обращение оставалось за гранью его понимания. Даже если Хичоль хотел слуг с такими лицами, он ведь мог бы найти кого-нибудь более адекватного, полезного и, в конце концов, психологически взрослого? Он же не набирал для себя придворных шутов, умственно или физически неполноценных? «Сумасшедший, совершенно точно сумасшедший, — думал Джеджун, застыв рядом с вампирятами. — И сейчас даже не пытается это скрыть. Да как мой Чанмин столько лет служил такому невменяемому деспоту?»

Неожиданно Кюхён, повинуясь проснувшемуся в нем голоду, сорвался с места, уронил Джеджуна с кровати и вцепился в его плечо. Омега закричал, пытаясь скинуть с себя озверевшего хулигана. Тот, сделав всего пару глотков, отполз в сторону, сам дрожа от страха перед совершенным поступком. Джеджун сел на полу, зажимая рукой кровоточащие ранки, и стал сбивчиво объяснять:

— Так нельзя питаться, это некультурно… У вас здесь есть добровольные доноры, нужно попросить кого-нибудь из старших, они отведут и покормят…

— Надо обращаться к господину, — пролепетал Чанмин, все еще остававшийся на кровати. — У нас есть господин… Кто это?

— Я не знаю, — затравленно ответил с пола Кюхён. — Но мне есть что ему рассказать… Джеджун хён скрывает от него что-то очень важное…

— Нет! — Омега, забыв о ране, подсел к опасному маленькому хищнику и доверительно, заботливо обнял. – Нет, не надо! Вы свободные люди, вам не нужен никакой господин! Все будет хорошо, мы вас спасем! Только не говорите ничего этому человеку! Он очень плохой и злой!

Джеджун стал слегка раскачиваться взад-вперед вместе с вампиренком, будто убаюкивая малыша, а тот начал горько плакать: видно, оценил всю полученную информацию и понял, что настоящим человеком не является. Чанмин же свешивался с кровати, привлеченный как запахом крови, так и любопытством, и спрашивал, почему приятель ревет.

Оставалось подождать совсем немного. Лишь бы Хичоль подольше отсутствовал. Лишь бы новые слуги ничего ему не рассказали.

Хёкдже размашисто постучался в дверь монаха: после неудавшегося интима с Джеджуном в нем проснулись зачатки деликатности. Кюхён осторожно толкнул отключившегося рядом с ним Хичоля, и тот резко сел на кровати, скидывая с себя одеяло. Глаза у него были совершенно осоловелые, лицо не выражало никакого присутствия интеллекта.

— За тобой пришли, сеанс окончен, продлевать не буду, — сказал Кюхён. Пошарив на тумбочке, он нашел брошенную туда одежду айдола, взял все и положил ему на колени. Хичоль, впрочем, не отреагировал, и монах стал сам запихивать его руки в рукава рубашки, при этом крикнув, что сейчас они оба будут готовы.

— Вот это ты меня поимел, — протянул Хичоль, когда Кюхён застегнул на нем все пуговицы. — Я точно не переживу еще одного такого приключения.

— Буду считать это комплиментом, — безразлично ответил монах, кое-как приглаживая его растрепанные волосы.

Хичоль слез с кровати и поплелся к двери. Кюхён ощупал пространство перед собой, нашел джинсы и кинул их, удачно попав прямо в спину айдола.

— Ой, штаны, — с дурной улыбкой сказал Хичоль, наклонившись к упавшему на пол тряпью. — А я про них и забыл…

Он присел на подлокотник кресла и начал не спеша надевать джинсы. Кюхён, найдя свою одежду, тоже стал приводить себя в порядок.

— Спасибо, — негромко поблагодарил он. — За то, что пришел.

— Всегда можешь на меня рассчитывать, — отмахнулся Хичоль, все еще далекий от того, чтобы прийти в себя. — Увидимся еще.

— Вряд ли, — одними губами произнес монах. — Прощай.

Хичоль наконец завершил свой путь до двери и постучался в нее, прося Хёкдже выпустить его в коридор. «Принц» ожидал увидеть перед собой человека в глубокой печали, простившегося с обреченной любовью — а этот артист выглядел так, словно рухнул с пятого этажа головой вниз, чудом выжил и еще не отошел от шока.

— Он тебя трахнул? — усмехнулся Хёкдже. Хичоль кивнул. — А чего ты какой охреневший?

— Да он хуже герцога, — ответил айдол, наконец хоть как-то сфокусировав взгляд на собеседнике. — Как будто пытался натрахаться за все годы целибата. Протаранить меня до самой глотки вздумал. И ничего больше не спрашивай! — Он раздраженно помахал руками и направился вдоль по коридору.

— Да ладно? — Хёкдже захохотал. — Этот задохлик — тоже постельный неадекват? Вот ржака! Папке, наверное, расскажу. Он как раз волчару прибьет, настроение хорошее будет!