0f38d74c480a4cc3f66ad4d0dc7c05fe

— Не могу я так больше, — прошептал он, морщась, словно от невыносимой физической боли. — Столько лет думал о тебе… И вот теперь ты рядом. Но между нами — стена… Да не смотри ты на это кольцо! Хочешь, выкину? — И Юно, сняв с пальца свидетельство законной связи с другим омегой, швырнул его в набегающие на песок волны. — Я тебя люблю. Тебя одного. С тех пор, как пришел в тот чертов класс, где ты был старостой. Меня заставили. Понимаешь? Он не просто богат, он из могущественного мафиозного клана. Мы встретились в Америке. Он посмотрел на меня, указал пальцем и сообщил: «Хочу его. Милый коврик, об который мне будет удобно вытирать ноги.» Ему во всем потакают, и родственники позволили, тем более, что даже в Америке меня хвалили все преподаватели. А мои родители будто взбесились! «Если не станешь его мужем — ты нам больше не сын, знать тебя не хотим.» Но ты ведь помнишь, как я люблю маму… И с тех пор я терплю рядом с собой этого монстра, наркомана, развратника, отъявленную сволочь! Он младше меня на два года, но унижает так, словно старше лет на десять! Я всегда ненавидел его, но не мог даже развестись, потому что любой суд — у его семейства под контролем! — Юно опустился на колени, крепко сжимая руку Джеджуна в своих. — Понимаю, ты не согласишься быть моим любовником. Но можешь хотя бы ненадолго, на пару дней, сделать вид, что простил? Я не прошу ничего особенного. Всего лишь притворись, гуляя по пляжу, что мы не бывшие одноклассники, а влюбленные. Я даже не потребую меня целовать…

Иногда «не надо» звучит убедительнее всякого «вперед». Джеджун взял Юно за обе руки, заставил подняться с колен и поцеловал. Наверное, он сошел с ума. Но мягкие губы, по которым он скучал столько лет, и волосы, куда мгновенно зарылись его пальцы, просто не оставляли выбора. Это больше не ностальгия и не фото в рамочке. Это — альфа, который исступленно его целует.

А потом, в номере Джеджуна, случилось то, что уже казалось ему неизбежным — они занялись любовью. У Джеджуна тогда не было течки, но ждать ее он не мог — ей следовало начаться лишь по прибытии в Сеул, где, как он считал, каждый собирался вернуться к старой жизни. Было очень больно, ведь секс с нелюбимым казался Джеджуну противным, а все эти годы он оставался верен старым чувствам. Но для него это было прекрасно, даже если на глазах выступили слезы. Тот, кто столько лет оставался просто фотографией, теперь — в его постели. И шепчет: «Люблю, люблю только тебя… Будь моим…» А большего и желать было нельзя.

Кто бы сомневался, что закон подлости сработает?..

— А от кого тут так приятно пахнет? — улыбнулся Ючон за завтраком на следующее утро.

Джеджун едва не приложился головой об стол. Стоило ночью с таким трудом терпеть крайне болезненное проникновение, чтобы через несколько часов уже быть готовым к данному процессу. Проклятая течка, когда хочет, тогда и начинается… К доктору надо.

— Все, Дже, срочно ищем тебе альфу, — объявил Джунсу. — Не фиг пить свои дешевые таблетки, лучше потрахайся: островная природа располагает к приключениям. А если не будет ни первого, ни второго — мы с тобой с ума сойдем.

— Да у него есть альфа, — напомнил Ючон. — Тот парень с фотки. Они ведь все время вместе. И я даже видел, как целовались. А от поцелуя до…

— Приятного дня! — сказал Джеджун, выскакивая из-за стола.

— Ой, не зря Юно от него утром выходил, не зря… — улыбнулся Ючон.

Во второй раз было уже хорошо. Боли почти не осталось — только удовольствие. Так и должно было быть, всегда. Юно, часто дыша от возбуждения, входит, Джеджун стонет и резко выгибается в спине, ощущая волну прежде не изведанного наслаждения…

Они не пошли обедать. И ужинать отправились только часов в десять вечера. Эти два тела были созданы друг для друга, а у них оказалось так мало времени. Даже в кафе, заказав блюда средиземноморской кухни, Юно и Джеджун сидели не напротив друг друга, а на одном диване, чтобы как можно теснее контактировать друг с другом. И устрицы под соусом из сыра с голубой плесенью просто дополняли их идиллию.

— Давай свой номер, — попросил Юно, обнимая Джеджуна, пристроившего на его плече голову. — Я больше не хочу это терпеть. Уверен, муж меня отпустит. Он наигрался, этот придурок. Я уйду к тебе, клянусь. Для меня во всем мире существуешь только ты.

И Джеджун продиктовал номер. Якобы ошибившись на одну цифру. Он не собирался уводить Юно из семьи, даже из такой ужасной. Что случилось — то случилось, прошлого назад не вернуть. А ему на полжизни вперед хватит воспоминаний, например, об этом диалоге:

— Пойдем обедать?

— Но ты…

— Да, снова хочу. Я с тобой — как подросток. Отложим обед?

— Опять? Тогда это точно будет ужин.

— Плевать. Дже, встань на колени…

Снова самолет, сидения в разных концах салона, расставание. Юно, как и на Тенерифе, встретил водитель, а Джеджуна повез Джунсу (Ючон ухитрился напиться в салоне и не был способен вести свою машину). На этом, как считал Джеджун, возобновление старого романа и закончилось. Но он ошибался. И понял это, когда, буквально через три недели, его стало тошнить прямо на работе.