Читаем 05-Мой престол - Небо (Дилогия) полностью

Священники смотрели на Иешуа с явным неодобрением. Безумцы, провозглашающие себя «мессиями», появлялись в Иершалаиме едва ли не каждую неделю, но только этот собрал вокруг себя столько народа. Народа, который, похоже, верит ему, любит его, стремится к нему. На всех лицах — радость, как будто встретили того, кого ждали очень долго. И еще странность: он ведет себя спокойно, не кричит, не обвиняет Кесаря и первосвященника во всех грехах. Не стремится никого свергнуть; Стоит себе с голубем, тихо, а его все Машиахом называют. Обычно все наоборот — сами псевдомессии вопят о себе, а на них никто внимания не обращает, привыкли уже. Странно…

— Скажи-ка, называющий себя Машиахом, родом ты откуда?

— Нацеретянин я. Из Галили.

Священники улыбнулись. Машиах, как же! В пророчествах сказано, что он должен быть из Бейт-Лехема, а этот из Нацерета.

— Нацеретянин, еще вопрос. Почему ты спокойно с нами говоришь, не винишь нас в грехах и лжи? Ведь мы должны быть противны тебе? — Говоривший раввин наслаждался собой.

Развенчать малограмотного деревенского мужика, возомнившего о себе невесть что, да еще на глазах у толпы, — это удовольствие.

— А может, ты боишься гнева левитов? — добавил второй.

Иешуа не ответил. Люди, окружавшие место разговора, начали возмущаться: вечно эти раввины, жирные свиньи, суют свой нос во все.

— Иешуа; не бойся, скажи им! Они грабят нас, отнимают последнее!

— Да! А сами жируют?

— Скажи им, Машиах!

Народное негодование начало набирать силу. Злобные выкрики в адрес священников стали доноситься отовсюду, еще немного — и дело дошло бы до потасовки, но…

Пустота. Молчание. Словно замолчало постоянно шепчущее море, словно перестал шуметь лес. Тишина вонзилась в сознание Петра, как мог бы вонзиться резкий звук. Он перестал слышать Иешуа. Эмоциональный фон, который Мастер сканировал уже автоматически, на подсознательном уровне, вдруг пропал. Это не блок, не подавление эмоций, это просто отсутствие всякого сигнала, будто бы Иешуа умер. Петр не на шутку испугался. Привстал на цыпочки, вгляделся.

Лицо Иешуа стало спокойным. Никакого веселья, никаких улыбок. Не лицо маска. Он поднял руку, призывая к тишине, гомон потихоньку стих.

— Вы говорите, они грабят вас? — резко спросил Иешуа. Глаза — лазеры, в голосе — металл.

— Ну, да, — как-то нерешительно произнесли в толпе.

— Кифа! Дай мне динарий! — Иешуа безошибочно нашел Петра среди людей.

Поймав монетку, он показал ее всем окружающим и спросил:

— Кто здесь изображен?

Молчание.

— Я вас спрашиваю — кто? Или вы не знаете его имени?

— Кесарь. Тиберий… — донеслось сзади.

— Верно. Тиберий. — Иешуа обернулся на голос. — Значит, эта монета принадлежит ему. Так что же вы ропщете? Отдайте кесарю кесарево. Не жалко. Но никогда не забывайте отдавать Богу — Божье!

Похоже, с самого момента постройки Царская Базилика не знала такой тишины. Слышно было только, как возятся голуби в клетках, как блеют овцы, привязанные к вбитым в стены кольцам. Народ молчал. Молчали и священники.

Вкрадчиво, тихонечко один из них произнес:

— Расходитесь. Это не Машиах.

И как по команде, разочарованная толпа загудела, зашевелилась, зажила. Возникла обычная сутолока, среди которой неподвижно стоял Иешуа с голубем. На лице по-прежнему — ни одной эмоции. Проходящие люди старались толкнуть его, наступить на ногу, плюнуть на одежду.

— А мы тебе почти поверили. Обманул ты нас, галилеянин. — Горбатый старик с укором смотрел на Иешуа.

Отвернулся, пропал в людском потоке.

Иешуа вздрогнул, поискал глазами рассеянных по толпе учеников, показал на выход. Встретились на лестнице, у выхода из Царской Базилики. На лицах вопрос: а за тем ли мы сюда шли? И вообще — зачем мы сюда шли?

Петр внимательно смотрел на Иешуа, ждал его реакции. Проникнуть в его мысли он по-прежнему не мог, будто и не было никаких мыслей. А Иешуа задумчиво чертил носком сандалии на камне невидимые узоры, прижимал к груди голубя, молчал.

— Равви, ты был прав. — Иуда заговорил первым. — У них нет веры.

— У них нет, — кивнул Иешуа. — А у вас есть?

Неловкая пауза. Обмен взглядами.

— Да. — Иуда выступил вперед.

— Да. — Яаков.

— Да. — Левий.

— Да. — Андрей.

— Да. — Натан.

— Да. — Фома.

— Да. — Иоанн.

Открывшего было рот Петра Иешуа остановил жестом:

— Не отвечай, Кифа. Про тебя я все знаю. Вздохнул, оглядел учеников, сказал:

— Спасибо вам за веру. Пойдем отсюда. Здесь нам пока подчеркнул голосом слово «пока», — делать нечего. Короткая пауза — смена настроения.

— Давайте-ка, друзья, перед дорогой в Галиль зайдем в Бейт-Хананию, к моему хорошему другу Лазарю. Это близко, грех не зайти, я его давно не видел… Да и вы познакомитесь, у него замечательные сестры — Марфа и Мирьям. Йоханан, тебе они понравятся! — Иешуа задорно подмигнул.

Кумранский аскет, похоже, даже смутился от этих слов: отношения с противоположным полом у него всегда строились неважно.

Когда окраина Иершалаима осталась позади, а Бейт-Ханания только завиднелась в конце безлюдной дороги, Фома спросил Иешуа:

— Равви, твои слова «Богу — Божье», это про жертвоприношения?

Перейти на страницу:

Похожие книги