Это первая рецензия Белинского из серии его выступлений, специально посвященных Н. Полевому. Отношение к Полевому, журналисту, историку и писателю, издателю незадолго перед тем закрытого журнала «Московский телеграф» (1825–1834), показательно для позиции молодого Белинского. Белинский еще в «Литературных мечтаниях», вопреки традиционному отношению «Телескопа» и «Молвы» к Полевому, воздал должное издателю «Московского телеграфа». В данной же рецензии, подчеркивая свою свободу «от всякого влияния партий», Белинский высоко оценивает художественные произведения Полевого.
Виссарион Григорьевич Белинский
«…Но не перечесть всех героев в романе г. Кукольника. На обрисовку каждого из них автор не пожалел слов, и каждый из них не жалеет слов, чтоб наскучить собою читателю. В романе, как и в самой действительности, могут быть лица случайные и незначительные; но только великие поэты умеют одною чертою, одним словом очеркивать их характеры; обыкновенные таланты оставляют их так, а посредственности заставляют их высказывать себя пустым многословием, которое делает их еще безличнее…»
«…Книга содержания серьезного, книга, которой в Петербурге и Москве никто почти не видал, разошлась быстро, а ныне выходит вторым изданием: это явление заслуживает внимания; невольно на мысль приходят вопросы: где ж она разошлась? где нашла она стольких любителей изящного?Но как-то странно поразили наше внимание некоторые мысли, высказанные в том же предисловии…»
Эта статья открывает серию годовых обзоров русской литературы. Белинский придавал особое значение жанру «обозрений». «Кто на литературу смотрит, как на что-то важное, – писал Белинский в 1843 году, – в глазах того обозрения литературы не могут не иметь большой важности. Литературные обозрения – это живая летопись мнений различных эпох». Литературные обозрения – «это итоги каждого года».
«…И что за язык, что за слог у Девицы-кавалериста! Кажется, сам Пушкин отдал ей свое прозаическое перо, и ему-то обязана она этою мужественною твердостию и силою, этою яркою выразительностию своего слога, этою живописною увлекательностию своего рассказа, всегда полного, проникнутого какою-то скрытою мыслию…»
«…"Библиотека полезных для России сведений" есть не иное что, как довольно неудачная компиляция. Она назначается издателем для молодых людей от 13 до 16 лет, а не годится даже для детей 6 и 7 лет. Для первых она не годится потому, что не может сообщить никаких основательных сведений решительно ни о чем…»
«…основная идея и цель комедии г. Загоскина нам очень нравится. Честь и слава художнику, который делает такое благородное употребление из своих дарований; честь и слава художнику, который употребляет свой высокий, данный ему богом талант на осмеяние невежества и эгоизма, на исправление общества! Но еще более ему чести и славы, если эта благородная цель гармонирует с направлением его таланта, если она дружна с его вдохновением, если она есть следствие его привычных дум… только под этим условием невежество устыдится своего изображения; в противном же случае оно не узнает себя в нем и будет над ним же издеваться!..»
«…Главная заслуга Карамзина как историка России состоит совсем не в том, что он написал истинную историю России, а в том, что он создал возможность в будущем истинной истории России. Были и до Карамзина опыты написать историю, но тем не менее для русских история их отечества оставалась тайною, о которой так или сяк толковали одни ученые и литераторы. Карамзин открыл целому обществу русскому, что у него есть отечество, которое имеет историю, и что история его отечества должна быть для него интересна, и знание ее не только полезно, но и необходимо…»
«…Российская грамматика в вопросах и ответах, Михайла Меморского, четырнадцатое издание – что сказать об этом?.. Смеяться или плакать от такого дикого явления?.. Книга дивная, редкая, явление допотопное, ископаемое!.. Что пред нею мушки, фижмы, что самые бороды, словом, что пред нею все анахронизмы в мире!..»
«…Но теперь не время и не место рассуждать о роде таланта г. Ф. Булгарина и о значении «славы», которою он некогда пользовался в известных кругах русской публики. Когда выйдут вполне «Полные сочинения» его, мы объясним все это в особой статье и покажем, почему г. Ф. Булгарин мог на некоторое время заставить говорить о себе известный разряд читателей, а потом уже никаким образом не мог подняться и с горестию увидел себя пережившим не только свои прошедшие, но и будущие сочинения…»
Рецензия на антологию – одно из выразительных свидетельств тех важных перемен, которые совершались в середине 1840-х гг. в эстетических взглядах Белинского и в конкретных критических оценках им отдельных писателей и литературных направлений. Еще в начале 1840-х гг., положительно характеризуя поэтическое мировоззрение Жан Поля, прихотливо соединившего в своем творчестве черты просветительского, сентименталистского и романтического подхода к действительности, Белинский ставил его в ряд с такими выдающимися писателями, как Шиллер, Гофман, Байрон и др.
«Мы не будем говорить о достоинстве этой книжки в литературном отношении; в нем никто не сомневается… <…> Да, народ знает и любит Крылова так же, как Крылов знает и любит народ…»
«…Все согласились в том, что в народной речи есть своя свежесть, энергия, живописность, а в народных песнях и даже сказках – своя жизнь и поэзия и что не только не должно их презирать, но еще и должно их собирать, как живые факты истории языка, характера народа. Но вместе с этим теперь никто уже не будет преувеличивать дела и в народной поэзии видеть что-нибудь больше, кроме младенческого лепета народа, имеющего свою относительную важность, свое относительное достоинство…»
Рецензия входит в ряд полемических выступлений Белинского в борьбе вокруг литературного наследия Лермонтова. Основным объектом критики являются здесь отзывы о Лермонтове О. И. Сенковского, который в «Библиотеке для чтения» неоднократно пытался принизить значение творчества Лермонтова и дискредитировать суждения о нем «Отечественных записок». Продолжением этой борьбы в статье «Русская литература в 1844 году» явилось высмеивание нового отзыва Сенковского, рецензии его на ч. IV «Стихотворений М. Лермонтова».
«…Но довольно выписок: из них и так видно, что герои романа г. Машкова так же пухлы, надуты, бесцветны, безобразны, как и его слог. Рассказывать содержание романа мы не будем: это путаница самых неестественных, невозможных и нелепых приключений, которые оканчиваются кроваво. Поговорим лучше о слоге г. Машкова, образцы которого мы представили читателям; это слог особенный…»
«…Публика Александрийского театра – особая публика, подобной которой не найти ни в древнем, ни в новом мире. Это публика без преданий, без корня и почвы: она составляется или из того временно набегающего на Петербург народонаселения, которое сегодня здесь, а завтра бог знает где, или из того дельного люда, который ходит в театр отдохнуть от протоколов и отношений и которому, после канцелярского слога, лучше всего на свете слог «Северной пчелы», юмор «Библиотеки для чтения» и тонкая игра водевильного остроумия. Где ж всем этим людям помнить, что было назад тому лет двадцать?…»
«Мы взяли эту книжку с полною уверенностию, что найдем в ней пошлый вздор, – и приятно обманулись в своем ожидании. Г-н Бурнашев обещает собою хорошего писателя для детей – дай-то бог! Его книжка – истинный клад для детей…»
«…Если б в этой повести были характеры и все лица не говорили на один лад – книжным языком старых резонерок; если б в ней была интрига, завязка и развязка, словом, содержание, а в содержании естественность, правдоподобие и занимательность; если б, наконец, язык повести, при правильности и вылощенной гладкости, не был вовсе лишен движения, жизни, цвета, оригинальности, теплоты и задушевности и не был холодно-мертв, – то повесть читалась бы с большим удовольствием…»
«Г-н Олин написал фантастический роман, под названием «Рассказы на станции», и до напечатания его решился отдельно издать из него отрывок, составляющий одну из его четырех частей. «Странный бал» есть этот отрывок, судя по величине которого можно заключить с достоверностию, что весь роман будет величиною с повесть для книжки журнала, а достоинством не уступит многим оригинальным повестям, и в журналах помещаемым и отдельно издаваемым. Итак, в добрый час, г. Олин! Не вы первые, не вы и последние! Благие предприятия всегда будут иметь своих деятелей…»
«…Есть же люди, которые могут писать такие книжки! Это – не та наивная пошлость, которую мы привыкли видеть в изделиях А. А. Орлова и которая иногда вовсе не оскорбляет, иногда даже срывает улыбку; нет, это пошлость гнилая, отвратительная… В этой пошлости вместе с отсутствием всякого склада и лада, с отсутствием всякого смысла соединяется везде претензия на склад, на лад и на смысл…»
«…словно нетопыри прекрасным зданием, овладели нашею сценою пошлые комедии с пряничною любовью и неизбежною свадьбою! Это называется у нас «сюжетом». Смотря на наши комедии и водевили и принимая их за выражение действительности, вы подумаете, что наше общество только и занимается, что любовью, только и живет и дышит, что ею! И какою любовью – бескорыстною, без всякого расчета на приданое, на связи и покровительство!..»
«…Дело в том, что оконченная теперь изданием так называемая «История Суворова» есть жалкая и ничтожная компиляция, наскоро составленная из газетных реляций. В ней нет ни взгляда, ни мысли, ни даже порядочного рассказа. О промахах и частных недостатках стоит ли говорить там, где вся книга – промах?..»
Настоящая заметка была ответом на рецензию Ф. Булгарина «Петр Басманов. Трагедия в пяти действиях. Соч. барона Розена…» («Северная пчела», 1835, № 251, 252, подпись: Кси). Булгарин обвинил молодых авторов «Телескопа» и «Молвы», прежде всего Белинского, в отсутствии патриотизма, в ренегатстве. На защиту Белинского выступил позднее Надеждин в статье «Европеизм и народность, в отношении к русской словесности».
Сторонниками немецкого философского идеализма Гёте был объявлен величайшим поэтом современности, певцом «примирения с действительностью». Наоборот, русские противники «индийского покоя» вели борьбу против идеализации Гёте. Белинский защищает Гёте от «маленьких великих людей», ибо «поэт всего менее способен отзываться на современность, которая для него есть начало без середины и конца, явление без полноты и целости, закрытое туманом страстей, предубеждений и пристрастия партий». На этом основывается его сравнение Гёте с Шиллером, отличающееся крайним порицанием последнего и превознесением олимпийского спокойствия первого.
«Вот книга, которой суждено никогда не стареться, потому что, при самом рождении ее, она была вспрыснута живою водою поэзии! Эта старая книга всегда будет нова. Мы было взяли первое издание ее, чтоб справиться о его годе, – взгляд наш упал на первую страницу – и страницы начали одна за другою переворачиваться под рукою. Сколько раз читали мы эту книгу – пора бы уж было ей и надоесть; ничуть не бывало…»
«…К числу особенных достоинств статей, помещаемых в этом издании, должно отнести их совершенную соответственность и верность идее и цели: так, например, «Уральский казак» – это не повесть и не рассуждение о том, о сем, а очерк, и притом мастерски написанный, который в журнале не заменил бы собою повести, а в «Наших» читается, как повесть, имеющая все достоинство фактической достоверности…»
"Диккенс принадлежит к числу второстепенных писателей – а это значит, что он имеет значительное дарование. Толпа, как водится, видит в нем больше, нежели сколько должно в нем видеть, и романы его читает с большим удовольствием, чем романы Вальтера Скотта и Купера: это понятно, потому что первые более по плечу ей, чем последние, до которых ей не дотянуться и на цыпочках. Однако ж это не мешает Диккенсу быть писателем с замечательным талантом, вопреки мнению сентиментально-идеальных критиков, которые только пухло-фразистую дичь почитают за высокую поэзию…"
«Немного было в русской литературе предприятий, которые были бы так интересны сами по себе и обещали бы столь прекрасные следствия, как этот перевод романов Вальтера Скотта; и потому, вероятно, всякий пожелает от всей души счастливого окончания этому изданию – окончания, не столько зависящего от издателей, сколько от публики…»
Настоящая заметка примыкает к рецензии Белинского «Несколько слов о «Современнике». Разочарование в «Современнике» было характерно для московских друзей Белинского, сближавших петербургский журнал с «Московским наблюдателем».
«…Странный оборот приняло в наше время драматическое искусство! Прежде хлопотали о развитии характеров, нынче все заключается в музыке. Даже в водевилях слова как будто приделаны к куплетам, а не куплеты к словам. О характерах забыли и думать. Как тут образовываться актерам? Им надо учиться петь, а не играть. Право, хоть бы уж опять начали давать забытые комедии Коцебу! По крайней мере в них видны характеры, а это первое дело в драматическом искусстве…»
«Читателям уже известна сообщенная нами во 2-й книжке «Отечественных записок» нынешнего года подробная программа издания, предпринятого И. П. Сахаровым. Вероятно, они, вместе со многими из прочитавших программу, были изумлены огромностию труда, который задал себе наш почтенный собиратель памятников старины и народности русской. В самом деле, издать одному человеку семь огромных томов, вмещающих в себя тридцать книг и объемлющих собою все стороны древней русской жизни – от фактов, сообщаемых летописями, до древних костюмов, гербов, печатей, пословиц, поговорок и проч. и проч., – труд неслыханный на святой Руси!..»